Патриотизм головного мозга
На днях приезжала знакомая журналистка из Германии – делать материал о российском антигомосексуальном законе, а также о положении сексуальных меньшинств в России. Говорили много о чем, и в частности, об украинском кризисе. В ходе интервью она спросила меня о явлении урапатриотизма. Поставив меня тем самым в тупик. После интервью я начала обдумывать, как емко сформулировать, откуда взялись урапатриоты и что породило само это явление. И вот пришла к какому выводу: «Урапатриотизм – это реакция простого среднестатистического населения России на массированную пропаганду в СМИ». По статистике высшее образование в среднем по России имеет 23,9% взрослого населения[1]. При этом, наличие высшего образования вовсе не гарантирует, что индивид не будет подвержен эмоциональным оценкам политических событий. Низкий уровень образованности остальных 76,1% ведет к тому, что люди не слишком внимательно анализируют информацию, подаваемую в СМИ. Зачастую воспринимая ее как истину в последней инстанции. Здесь имеет место и другое явление. Любой кризисный исторический этап служит благоприятной средой для проявления радикализма, для эмоциональных выплесков и вымещения агрессии. Если говорить непосредственно о революции, то здесь далеко ходить не надо: пример из самой новейшей истории – украинский Майдан, где драки, шальная стрельба и столкновения участников акций были обычными повседневными моментами. В России пока до прямых физических столкновений в массовом порядке не доходит. Зато пространство интернета стало полем боя противоборствующих мнений. Народ не спит, народ опаздывает на работу, нервничает, худеет, а все потому, что ожесточенные дискуссии в «контактах», «фейсбуках», «твиттерах» и «ЖЖ» стали неотъемлемой частью нашей жизни.
И здесь можно сказать, что с началом украинского кризиса в России выделились две яркие противоборствующие группы людей. С одной стороны баррикад – урапатриоты, вдохновленные имперскими амбициями и идеями о том, что за счет украинских событий «Россия, наконец, поднимется с колен и покажет прогнившему Западу кузькину мать». С другой стороны – не менее радикальные люди, идеализирующие западные ценности. Для второго типа людей все западное – это хорошо и со знаком плюс, а русский народ состоит практически исключительно из тупых «ватников», не способных усвоить «священные либеральные ценности». Когда представители первой группы говорят о «патриотизме», завтрак начинает подкатывать к горлу. Действия второй группы наоборот заставляют ненавидеть слова «либерализм», «толерантность» и «демократия». Обе стороны идеологического спора не очень-то любят вдаваться в детали и подробности, истерично спорят друг с другом, опираясь исключительно на эмоции, но никак не на факты. С обеих сторон идет агрессивная информационная пропаганда, жертвами которой становятся даже те люди, которые до сего момента вообще не интересовались политикой.
Здесь буду писать о первой группе – об урапатриотах. Сам по себе рост патриотизма в нашей стране имеет и объективные причины. Здесь есть два момента. Первый момент – это непосредственная ставка на патриотизм, которую делает власть. Второй момент – это характер восприятия населением пропаганды в СМИ.
В условиях обострения политических процессов и увеличения конфликтного потенциала, государственные институты стремятся использовать любые методы для самосохранения. Здесь и включается мощная пропагандистская машина во главе с Дмитрием Киселевым, Аркадием Мамонтовым и прочими. Здесь и некоторый крен в сторону национализма. Возвращаясь к вопросам моей немецкой коллеги, скажу, что один из моментов, который она старалась выяснить через беседу со мной: почему существует такая явная связь между национализмом, гомофобией и, здесь же, православием. Очевидно, что в 90-е годы после падения коммунизма имел место ценностный вакуум. Ценности может и были, но сводились они к «черному бумеру», «красивой женщине рядом», «большому пистолету» и «пачке денег». Ни о каких христианских ценностях, милосердии, взаимовыручке, помощи слабым особо речи не шло. И в общем-то, стремление власти преодолеть идеологический вакуум, оно понятно. Хотя и получается это в нашей стране как-то косо и криво. Возрождением традиций у нас почему-то занимается «политическая клоунада» во главе с Виталием Милоновым и Еленой Мизулиной, оперирующими теорией восстановления неких «духовных скреп». С другой стороны, очевидно, что любой национализм и традиционализм в любой стране напрямую связан с ограничением прав некоторых групп населения. Национализм выступает за «здоровую нацию», а здесь под горячую руку, как «вредоносные» и «подрывающие здоровье нации» могут попасть не только наркоманы, алкоголики и дамы, желающие делать аборты, но и гомосексуалисты, в отношении которых националистические круги зачастую используют термины «больные люди», «развратники» и «содомиты». Отсюда и рост уровня гомофобии в России.
Критичной необходимость создания национальной идеологии стала, с моей точки зрения, именно после начала украинского кризиса. Очевидно, появилась резкая потребность в некоем «идеологическом клее», который смог бы консолидировать общество. Традиционно национализм также граничит и с такими явлениями, как шовинизм, расизм, критика глобализации и мультикультурализма, ксенофобия, (а здесь же и гомофобия), этноцентризм, радикальные высказывания в выступлениях националистических политиков, зачастую экстремистские политические взгляды. Правда, в вопросах возрождения национальных ценностей наше руководство учитывает особенности российского государства, делая ставку на евразийство и подчеркивая многонациональный характер страны. В данном случае евразийство хорошо вписывается в теорию о гражданском национализме. Существует и иной вид национализма – этнический или национализм «снизу». Проявляется, как правило, в требовании этноменьшинств реализации права народа на самоопределение. Другое проявление этнического национализма – это этноцентризм или обозначение одной этнической группы как «главной» и «лучшей» по отношению к остальным этноменьшинствам, проживающим в том или ином государстве. В России это используется, например, мелкими радикальными группировками скинхедов, избивающими иностранных студентов и пропагандирующими традиционный лозунг для радикальных националистов «Россия для русских». Но к нынешней государственной идеологии нашей страны такой вид национализма не имеет никакого отношения.
Здесь позволю себе немного углубится в теорию и упомянуть о том, что гражданский национализм стремится к объединению всей нации в рамках уже существующего государства. А этот момент является архинеобходимым в условиях повышения общего конфликтного потенциала на международной арене. Иными словами, гражданский национализм можно охарактеризовать, как национализм «сверху» или национализм уже существующего государства. При этом при определении гражданства человека чаще всего используется право рождения (право почвы – “jus soli”), а этническая, культурная, религиозная и лингвистическая принадлежность решающего значения не имеют. Гражданский национализм направлен на сохранение территориальной целостности государства. Его приверженцы обладают консервативными взглядами, направленными на сохранение традиций, культивирование семейных и религиозных ценностей, патриотизма. Такая идеология имеет много общего с идеями евразийцев, которые точно также делают акцент на традициях, семейных ценностях, православии. И здесь напомню, что после начала украинского кризиса в конце мае 2014 года по инициативе России был подписан договор о создании Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Очевидно, что в условиях ухудшения отношений с Западом, Россия делает ставку на своих восточных партнеров, которые, к слову, опираются в своей внутренней политике именно на традиционные ценности. В основе же этих традиций, как правило, лежит религия – ислам. А здесь, хочешь не хочешь, но если твои главные союзники – мусульмане, в своей стране придется возрождать традиции, и о либеральном расширении прав сексуальных меньшинств, к примеру, уже и речи быть не может.
Возвращаясь к теме патриотизма, стоит обозначить и второй важный момент – это характер восприятия пропаганды простым населением. С одной стороны, действительно, когда в соседнем братском государстве начинается сначала кровавая революция, а затем и вовсе гражданская, братоубийственная война, большинство из нас делает выбор в пользу стабильности и невольной поддержки существующей власти. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать – многонациональная Россия в своем составе имеет не один такой условный «юго-восток», а около десятка подобных «юго-востоков»: здесь и Чечня, и Ингушения, и Татарстан с традиционно высоким уровнем культурной пассионарности. Очевидно, что любая дестабилизация в наше тревожное время может привести и к гражданской войне, и к расколу государства. И если в случае с Украиной на войну пошел один славянский народ против другого славянского народа, (что крайне драматично), то в случае с Россией это не ограничится конфликтом «тех, кто за европейскую интеграцию» и «тех, кто против». Россия в данном случае – кладезь межнациональных и межрелигиозных противостояний. Поэтому даже те, кто не придерживается линии урапатриотизма в своем сознании, условно говоря, «молится» за то, что раньше вызывало некоторую иронию – за стабильность. Пугает другое – крайности человеческого сознания. Взрослые люди свято верят в то, что в политике есть однозначно «хорошие» и однозначно «плохие». И что кто-то реально «наверху» в первую очередь думает об интересах и жизнях простых людей. Здесь процитирую слова кинорежиссера Александра Сокурова из его недавнего интервью «Радио Свобода»: «Многие не хотят не только внимательно присмотреться, но и задуматься о том, что происходит в стране. Другие не в состоянии эту сложность момента оценить, понять, осмыслить. Людей, которые не способны это сделать, – огромное число в нашей стране потому, что их вынужденно включают в число людей, решающих такие вопросы, которые решить они не могут. Это все равно что школьника третьего класса привести в университет и предложить ему решить университетские математические задачи. Это прием запрещенный, конечно»[2].
Очевидно, что многие из нас просто не в состоянии объективно и без эмоций оценить ситуацию. Ну, просто потому, что даже не каждый десятый хорошо знает историю, политологию и теорию международных отношений. Пропаганда эффективно действует на население, и нынешний «идеологический клей» основан уже не на простом возрождении национальных традиций, а на консолидации вокруг привычного «внешнего врага». Отсюда и результат в виде задорной поддержки встречных санкций и заявления, вроде «ничего страшного, будем есть гречку» или «помимо Европы и США есть и другие страны! Переживем!». Подобные заявления изрекаются теми гражданами, которые просто не в силах просчитать ситуацию на несколько шагов вперед. Здесь процитирую выступление Владимира Соловьева по поводу встречных санкций в радиопередаче «Полный Контакт» на радио Вести FM: «Говорить, "а мы будем ввозить чилийское (вино)". Это до той поры, пока на Чили не наехали...Угроза быть исключенными из ВТО моментально остановит такие страны как Чили и прочие от поставок в Россию. Потому что они потеряют рынки в Америке. А когда они будут выбирать, какой рынок для них важнее, то достаточно посмотреть какой процент поставляется вина в какие страны, чтобы было понятно, как быстро и легко они откажутся от России»[3]. Да Бог с ним даже с вином (на него, впрочем, запрет пока еще и не ввели). Но ситуация, когда страны полностью потеряли диалог и разучились слышать друг друга, является бомбой замедленного действия. Без устриц и вина мы действительно переживем. А что будет, если прекратятся поставки инсулина и других медикаментов? Что, если граждане России, нуждающиеся в определенной медицинской помощи уже не смогут получать лечение в западных странах? И страшна не столько даже политическая игра, которую не остановили в нужный момент и которая, похоже, вот-вот достигнет точки невозвращения. Страшно, что в умах населения до сих пор живет готовность положить жизни миллионов ради какой-то идеи, ради принципа.
И что бы ни вещали «серьезные дяди» по поводу украинского кризиса с экранов телевизоров, нужно очень хорошо понимать, что там наверху война и политика – лишь средства обслуживания экономических интересов политических и экономических элит. Ширмы могут быть разными: «патриотизм», «крым наш», «священные либеральные ценности», «защита мирного населения от террористов», а на практике (прямо или косвенно) – все та же циничная песня про «money-money», которые правят миром, становится лучшим саундтреком для любого глобального противостояния.
или опять в раздел "Политика" утащит 
Показать пользователей на карте
Программирование и поддержка
Дизайн разработан 