Для размышления.
«Я не знаю показаний к аборту»
Частое возражение идее полного запрета абортов — расцветет сеть нелегальных абортариев. Однако считать это аргументом против запрета детоубийства странно: задача Уголовного кодекса — не сделать преступление комфортным, а, напротив, максимально вытеснить его за обочину социума, даже если совсем искоренить его и не удается. Другой вопрос — как быть с абортами по медицинским показаниям?
«Когда говорят о медицинских показаниях, — поясняет акушер-гинеколог роддома при московской горбольнице № 70 Роман Гетманов, — имеют в виду два варианта: когда беременность угрожает жизни матери, и когда пренатальная (то есть внутриутробная) диагностика свидетельствует, что ребенок родится инвалидом. Вы знаете, я более двадцати лет работаю акушером и не знаю ни одного показания к аборту. А задача медицины — сделать все, чтобы даже самая больная женщина могла нормально доносить и родить. По-настоящему тяжелые случаи составляют менее 2% от всех беременностей, и благодаря развитию науки их число сокращается: уже можно через кесарево сечение спасать детей, которых раньше выходить было невозможно. Ни прием психотропных препаратов, ни онкология не помешают женщине родить, если она ясно понимает, что из себя представляет аборт».
Несколько особняком, по словам Романа Николаевича, стоят случаи беременности онкобольных. На собственно вынашивание плода онкология повлияет едва ли — на тех стадиях, когда это возможно, редкая женщина окажется в ситуации зачатия, — но часто смерть матери наступает через несколько лет после родов: развитие эмбриона может «подхлестнуть» процессы роста раковых клеток. Несколько лет назад на конгрессе в Польше Гетманову рассказали о планах Католической Церкви канонизировать онкобольную женщину, решившуюся родить и вскоре умершую. Однако аборт — операция тоже далеко не безопасная для женского организма, к тому же, как всякий грех, отлучающая женщину от Бога, Чья помощь ей так нужна в болезни.
«Пренатальная диагностика в ее нынешнем варианте в России — это не просто реализация права женщины на информацию, она агрессивно навязывается женщине, и, я уверен, это делается только ради абортов, — говорит священник Максим Обухов, руководитель Православного медико-просветительского центра “Жизнь”. — Я знаю массу случаев, когда пренатальные диагнозы ставятся слишком смело, на грани фальсификации, и сразу женщина направляется на аборт. Таким образом снижаются затраты страховых компаний: больному ребенку не надо делать дорогостоящих операций, улучшается статистика по здравоохранению — больных-то рождается меньше.
Скорее, наоборот, про-лайфисты выступают поборниками права на информацию, ведь обычно беременную женщину не ставят в известность, что анализ, связанный с проколом околоплодного мешка, небезопасен сам по себе, безопасность ультразвукового воздействия на плод при скрининге тоже никем не доказана!» «Если даже ребенок заведомо болен — это тоже область особой ответственности медицины, бесчеловечно его за это убивать», — добавляет Роман Гетманов.
Своей текущей задачей Движение сопротивления убийству детей видит создание многотысячного активного православного про-лайф-движения, которое смогло бы пробудить людей от нравственной спячки, подготовить общественное мнение к введению законодательной защиты жизни с момента зачатия.
Если Бог ребенка дает, то и на ребенка дает? ссылка
Мамочка, спасибо тебе за то, что я есть!
Моя вторая беременность показалась мне даже не катастрофой, а преждевременно пришедшей смертью. Нам с мужем (у нас был свой бизнес) нанес тяжелейший удар кризис 1998 г , совпавший с рождением первенца, мы были совершенно истощены и морально, и физически. Денег с трудом хватало лишь на самое необходимое (и то не на все), я была вынуждена начать работать сразу после выхода из роддома, разрываясь между работой и кормлением малыша.
В результате перегрузок я «заработала» тяжелейшую бессонницу, но лечиться от нее не могла, потому что кормила грудью. Как не сошла с ума – не знаю. Но, когда ребенку было около года, и грудное вскармливание осталось позади, я начала лечиться антидепрессантами. Бессонница стала проходить, я вздохнула с облегчением, ситуация с деньгами несколько выправилась, и мы с мужем даже получили возможность поехать на море, оставив сына моей маме.
Вернулась я беременной, но об этом не подозревала (мы предохранялись, беременность никак не должна была наступить). Поэтому продолжала спокойно принимать антидепрессанты. Когда к концу второго месяца беременности я все-таки решила провериться, у меня был шок.
Абсолютно все обстоятельства говорили против ребенка; меня уговаривала сделать аборт даже моя родная бабушка (между прочим, сама гинеколог). Основным мотивом для аборта было даже не плохое финансовое положение семьи, не моя бессонница и не сильно ухудшившиеся отношения с мужем, а то, что от приема таблеток ребенок может остаться уродом.
Однако именно в этот момент ко мне пришла мысль о том, что вера способна творить чудеса, и я на грани истерики взяла себя в руки и сказала будущему ребенку: «Ты будешь жить и ты будешь здоровым, Господь услышит меня». Я прекратила прием таблеток, но избавиться от страха все же не могла. Как на беду наша с мужем фирма занималась медицинской литературой, и книги, посвященные патологиям плода в связи с приемом лекарств, были у мены перед глазами каждый день.
Каждый день я видела младенцев без рук и без ног… И каждый раз повторяла будущему ребенку, что он родится здоровым и что Бог не оставит нас – вопреки страху, я верила в это. Когда я была на 5-ом месяце беременности, мой сын заболел краснухой. Эта болезнь смертельно опасна для плода – она приводит к сильным патологиям внутренних органов, слепоте и глухоте. Кроме того, она почти стопроцентно заразная. Я в детстве краснухой не болела. Я должна была заболеть. «Ни в коем случае не подходите к беременным!» – предупредила меня врач-педиатр, пришедшая к сыну, не заметив под одеждой моего живота. Что сказать?
Неизвестно в какой уже раз я повторила свою молитву и продолжала жить дальше. Краснухой я не заразилась. На седьмом месяце беременности я впервые отправилась делать УЗИ. Все предшествующее время я не могла заставить себя это сделать – вдруг на ребенка все же повлияли прием таблеток и краснуха?
На мой вопрос о том, все ли у ребенка в порядке, врач ответила так: «Одна рука есть, другая есть, одна нога есть, второй не вижу». Выходя из поликлиники, я убеждала себя в том, что это может быть и ошибка. И молилась.
За несколько дней до того, как должны были начаться роды, у меня появилось тревожное предчувствие. Я верила в то, что Бог посылает мне какой-то знак. Денег в доме практически не было, но мы собрали все до копейки и оплатили роды по контракту, по условиям которого врач должна была находиться при мне неотлучно и делать мониторинг плода. И действительно, у ребенка произошло обвитие пуповиной, и живым он остался лишь потому, что было вовремя замечено ухудшение сердцебиения.
Моя девочка родилась СОВЕРШЕННО здоровой!
Все опасности, которым она подвергалась, оказались бессильны перед верой. А три года спустя, когда я работала за компьютером, а дочь играла рядом на диване, она вдруг подошла ко мне, залезла на колени, обняла и сказала: «Мамочка, спасибо тебе за то, что я есть!» А ведь ни при ней, ни без нее в семье ни разу не обсуждалось то, что моей дочери могло бы и не быть на свете…
Cделав этот шаг, обратно не вернуться никогда
Тема абортов стала в последнее время звучать чаще. Впервые за много лет она поднимается даже на самом высоком уровне. Но вряд ли можно надежно удерживать от греха путём запрета. Наверное, самый верный путь – это постепенно, шаг за шагом, неотступно объяснять каждому, что допустимость аборта – это страшная ошибка. И мне хочется, несмотря на стыд и тяжесть воспоминаний, рассказать о том, почему я совершала аборты: в надежде, что хоть один человек, прочитав, переменит своё мнение об этой «операции» – убийстве.
Свою совместную жизнь с любимым человеком мы начали, в общем-то, с доброй установкой на то, что, хотя ещё и совсем молоды, студенты, но родим ребеночка, если он захочет появиться (несмотря на принимаемые предосторожности). Когда родился наш первенец, нам было около 20, мне оставался год учебы, а мужу два. Конечно, материально мы наполовину зависели от родителей, хотя муж подрабатывал, и пособие на ребенка в советские времена было не совсем мизерное. Но главной, как я сейчас понимаю, была зависимость не материальная, а психологическая. Мне в голову не приходило всерьёз оспаривать мнение мамы по проблемам, связанным с детьми.
Когда я узнала о своей первой беременности, первым моим чувством был, как это ни ужасно звучит, страх, смешанный со стыдом. Этот страх – «что все скажут?», – при всей своей абсурдности при желанной беременности, был настолько силен, что я полусерьёзно подумывала, как избавиться от ребёнка, «пока никто не узнал». Но мама догадалась о моем положении и, увидев мои слёзы, твёрдо и жёстко сказала: «Рожай! И не вздумай… » Мама хотела внуков и боялась, что я лишусь возможности иметь детей, прервав первую беременность.
Если б я знала, что подобный страх – стыд будет преследовать меня при КАЖДОЙ беременности, даже очень желанной, и что это не только моя уникальная проблема! Подобная буря негативных эмоций, вызванная всплеском гормонов, бывает нередко. Но это знание пришло ко мне гораздо позже, чем нужно…
Ребеночек болел, и по неопытности я смогла кормить грудью только несколько месяцев. Мы с мужем думали, конечно, о том, как не допустить новой беременности, но были очень молоды, страстно любили друг друга и не всегда бывали осторожны. И при очередном визите к врачу прозвучали слова: «Беременность 7-8 недель. Если будешь делать аборт, поторопись!» Я совершенно не хотела «торопиться». Мне нравилось быть мамой, я уже смирилась с отставанием от однокурсников, а малыш не доставлял больших хлопот. И мы с мужем не были против погодков. Однако родня, узнав об этом, на сей раз однозначно воспротивилась. Аргумент у них был, в общем, один: мне будет слишком тяжело, я не представляю как, я в плохой физической форме, моё здоровье не выдержит нагрузки. Аборт казался естественным выходом: ведь врачи советуют рожать не чаще, чем раз в два года! Не успев осознать себя беременной, я убила своего ребенка…
Конечно, тут сыграло роль многое: наша инфантильность, материальная несамостоятельность, неоконченная учеба. Но главным толчком стали.. медицинские рекомендации! К сожалению, до понимания, что жизнь человека важнее послушания врачам и даже матери, я дошла не скоро. Боль потревоженной совести чувствовала, но думала – что поделаешь, так надо, ТАК ЖИВУТ ВСЕ. И винили мы себя больше в том, что плохо предохранялись.
Прошло несколько лет. Муж работал, я училась дальше – уже в ВУЗе, ребенок подрастал. Мы, в общем, хотели второго, но поджидали, когда я окончу учебу, и опять же – когда улучшится материальное положение (а, как известно, оно никогда не кажется достаточно хорошим). Для предохранения от «нежелательной» беременности использовали ВМС – об её абортивном эффекте не задумываясь. Да, я знала механизм её действия, но для меня ТОЛЬКО ЧТО зародившаяся жизнь казалась неодушевленной: подумаешь, слившиеся клетки! И вот однажды, после тяжелого ОРВИ, заподозрила что-то необычное, а вернее, уже знакомое в своем состоянии. А надо заметить, что ВСЕ мои беременности начинались с более или менее тяжелого ОРВИ (разумеется, сопровождающегося приемом лекарств) – и оказывается, это тоже вариант нормы, когда организм приспосабливается к «жильцу» снижением иммунитета, сам уменьшает риск отторжения. Но и об этом я узнала позднее. А тогда… Привычное уже ощущение стыдливого ужаса. Робкое недоумение мужа: почему бы не родить это дитя? И категорическое заявление мамы, поддержанное врачом: после тяжелой болезни на раннем сроке и с ВМС рожать нельзя, слишком велик риск родить «урода», больного ребенка.
Удивительно, но в головах наших действительно убийство «не-совсем-еще-ребенка» казалось меньшим злом, чем возможность рождения больного малыша! Не спасла этого человека ни «хорошая» на этот раз разница в возрасте, ни увеличившаяся наша финансовая независимость… А ведь если даже отбросить моральный аспект, то теперь я знаю: болезнь матери респираторным заболеванием практически НИКОГДА не сказывается на будущем ребенке. Что же касается ВМС – при всей пагубности её использования сохранение наступившей беременности при этом возможно! Если бы кто-то рассказал об этом честно и вовремя…
Не могу знать, как мне платить за эти преступления и до конца этой жизни, и после её конца. Но некоторые последствия видны уже сейчас. Так, со времени второго и последнего аборта уже много лет нет радости от физической близости с мужем. У ребёнка, родившегося после этого, были большие проблемы со здоровьем. Оказывается, это тоже – правило, о котором врачи не предупреждают. Но, конечно, то, о чем не рассказать словами – это ощущение НЕПОПРАВИМОСТИ и неизгладимости содеянного, невозможности мира в душе. Это сны, где видишь своё дитя живым…
Я верю, что Бог принял моё покаяние. Знаю, что никогда, ни при каких обстоятельствах не смогу уже сделать такое. Мы изменились. И при возникавших разговорах медиков при каждой новой беременности, в которых нам сулили то «урода», то ребенка с синдромом Дауна, даже мысли не рожать не возникало. Слава Богу, все мои дети здоровы. Но эта боль в душе, наверное, и есть самая страшная плата.
На протяжении последних 10 – 20 лет взгляд общества на аборты медленно меняется. Надежда на более значительные перемены есть: уже широко известно, например, что плод в утробе – живой человек, всё чувствующий. Известно и то, что для женского здоровья эта «операция» весьма вредна. Но опять и опять слышны всё те же слова, что в моей юности: «не плодить нищету… зачем лишать детства тех, кто у нас уже есть… он может родиться неполноценным… врач сказал, мне его не выносить… нам негде жить…» Снова убеждаюсь, что в стремлении к «здоровому потомству» часто происходит безжалостный превентивный отбор «подозрительных» по состоянию здоровья будущих детишек. Что возможные материальные и жилищные трудности мы склонны обычно сильно заранее преувеличивать.
Мне было очень сложно рассказывать о том, чего обо мне не знает почти никто. Но, наверное, у меня есть право предупредить остальных: сделав этот шаг, обратно не вернуться НИКОГДА.
Если бы я была не одна
Если бы я была не одна, нашей маме могло быть легче. Пишу эту историю с надеждой, что это поможет удержаться от страшного шага, выстоять …и родить, дать жизнь человеку.
У моей мамы онкология детородных органов. Со страшной болезнью идет борьба уже 6 лет. Это Воля Всевышнего и, наверно единственно возможный путь к спасению моей мамочки…
Недавно она сказала: «Доченька, это все из-за абортов…» и заплакала. Моя мама их сделала 10… Нас, ее деток, могло бы быть так много! И мы все вместе вымолили нашу мамочку обязательно, мы бы все вместе смогли обеспечить ей лучшее лечение, мы бы все вместе подарили ей много-много самых лучших внучат на свете и ей просто некогда было бы болеть!!! Если бы…
Тогда ей было страшно, что не хватит денег, что негде будет жить» и после рождения меня мама дела и делала один аборт за
другим. И каждый раз боль разрывала ей душу, тоска закрывала Божий свет, но …страх был сильнее. Страх, что она не сможет родить, воспитать и любить больше чем одного ребенка, то есть меня…
Потом это страх стал собираться вокруг меня как тиски. Мама меня боялась потерять и оторвать от себя. Мое взросление началось после жуткого, сильнейшего желания вырваться, убежать подальше от маминого контроля всей моей жизни. И вырывалась и убегала»
Встретила своего мужа и – страшный диагноз – бесплодие. Только тогда я смогла войти в храм и начать поиск себя. Только тогда я стала понимать, что и мой диагноз неслучаен. Все же Господь послал мне двух сыновей с разницей в 12 лет. Но каждого ребеночка приходилось вымаливать и обращать все свое существо в крик: «Боже, дай мне ребеночка». Я не могла беременеть, как моя мама легко и просто. Мне приходилось за детей бороться. И я бесконечно благодарна Богу за это. Иначе я бы никогда не осознала ценности человеческой жизни и начинала любить своих детей за годы до их появления на свет.
И сейчас, когда моей мамочке становится хуже со здоровьем, я понимаю, как страшно мне ее терять. Уповаю на Бога и очень прошу женщин, которые сомневаются рожать или нет, делать выбор в пользу Жизни. Пусть живут все ваши детки, и ваша старость может быть более спокойной, душа любящей. И потом им не будет так страшно и одиноко от мысли, что придется когда-то с родителями расстаться, ведь они будут не одни, у них будут братья и сестры и их будет много и они все вместе будут сильнее. Ближе мамы нет никого на свете. Одно ее присутствие, просто сознание того, что она есть, дает огромное чувство защищенности. Если бы нас было больше, мы смогли бы сделать для нее большее.
А мне больно от бессилия помочь моей любимой мамочке, и жаль моих не рожденных братиков и сестричек…. Сколько бы деток не послал вам Господь, рожайте всех. Вместе они – сила!!!